Пугачев Емельян Иванович

Ко второй половине XVIII века свод новых либеральных законов Российской Империи, на которые так рассчитывали широкие массы, по-прежнему не был создан. Из-за этого нарастало недовольство казаков, лишаемых воли, происходили волнения крестьян, ожидавших отпущения на свободу после их отобрания у монастырей, начались бунты среди горнозаводских работников Южного Урала. Именно крах иллюзий, связанных с надеждами народа на грядущие реформы, по мнению многих историков, как раз и явился одной из предпосылок усиления социальной напряженности на российских окраинах, что в итоге вылилось в знаменитое крестьянское восстание 1773-1775 годов под руководством Емельяна Пугачева (рис. 1).

«Спасшийся император Петр III»

К середине XVIII столетия в России заметно усилилось возложенное на жителей окраин бремя налогов, сборов и казенных повинностей. Подворный налог, введенный еще Петром I, при Екатерине II (рис. 2) был заменен системой подушного обложения, что в итоге резко усилило налоговый гнет. Кроме того, крестьяне продолжали также нести еще и тяжелые натуральные повинности в пользу государства. Сюда входили рекрутские наборы, обязанность по сопровождению казенных грузов и колодников, прием войск на постой, и так далее. Самарское казачество в своих челобитных на имя государыни тоже жаловалось на тяжесть службы, которую по прихоти местных властей оно было вынуждено нести безо всякого казенного жалованья.

Емельян Иванович Пугачёв родился в 1742 году (более точная дата его рождения неизвестна) в казачьей станице Зимовейской Донской области (в настоящее время станица Пугачёвская Волгоградской области) – в той самой, где столетием раньше родился Степан Разин. Его отец Иван Михайлович Пугачёв скончался в 1762 году, а мать Анна Михайловна умерла около 1771 года. В его семье, кроме Емельяна, был также брат Дементий и две сестры — Ульяна и Федосья.

Как впоследствии указывал на допросе сам Пугачёв, семья его принадлежала к православной вере, в отличие от большинства донских и яицких казаков, придерживающихся старообрядчества. Он находился на государственной военной службе с 18-летнего возраста, а в 19 лет женился на Софье Дмитриевне Недюжевой, казачке станицы Есауловской. Пугачёв участвовал в Семилетней войне 1756—1763 годов, где состоял в дивизии графа Чернышева. Со смертью императора Петра III войска были возвращены в Россию. С началом русско-турецкой войны в 1769 году Пугачёв находился в команде полковника Кутейникова, где дослужился до чина хорунжего. Впоследствии Пугачев по своему желанию получил направление на поселение в Мечетную слободу на реке Иргиз в Заволжье. Приехав на место в ноябре 1772 года, он услышал о произошедших волнениях в Яицком казачьем войске.

Как известно, Емельян Пугачёв выдавал себя за императора Петра III (рис. 3), супруга Екатерины II, который якобы чудом спасся после дворцового переворота, организованного фаворитами Екатерины братьями Орловыми в июне 1762 года. Он оказался одним из нескольких десятков самозванцев, называвшихся Петром III, и при этом самым удачливым из них. И хотя лишь немногие из участников восстания по-настоящему верили, что Пугачёв действительно является Петром III, они тем не менее почти поголовно пошли за ним, как за очевидным предводителем.

Вскоре после своего переезда на Яик (ныне река Урал), в начале декабря 1772 года, Пугачёв встретился с одним из участников только что подавленного восстания Денисом Пьяновым. В разговоре с ним Пугачёв впервые назвал себя спасшимся Петром III. Однако Пьянов донес на него, и Пугачев долгое время был вынужден скрываться. Это продолжалось до тех пор, пока в начале августа 1773 года Пугачев не добрался до хутора Таловый Умет в 60 вёрстах от Яицкого городка, на постоялый двор казака Степана Оболяева. Пугачёв знал его и раньше и был с ним в хороших отношениях. Здесь он снова назвался «императором Петром Фёдоровичем» и попросил Оболяева организовать встречу с кем-либо из зачинщиков предыдущего восстания. В течение нескольких дней самозванец неоднократно встречался с казаками (рис. 4), и каждый раз объявлял им, что он «спасшийся Пётр III». С того момента вокруг Пугачева постепенно стало собираться его будущее войско.

Кстати, после одной из таких встреч Пугачёв признался казакам, что он никакой не царь, а донской казак, на что хозяин хутора Зарубин ответил за всех: «…вить-де мне в том нужды нет: хоша ты и донской казак, только-де мы уже за государя тебя признали, так тому-де и быть». В итоге 16 сентября 1773 года казакам, служивым калмыкам и татарам был зачитан «императорский» указ о благословенном явлении «спасшегося царя Петра III», вызвавший всеобщее одобрение. Однако самозванец этого указа не подписал, объяснив, что до приезда в Петербург никаких бумаг он подписывать не может. Попросив собравшихся вызвать сторонников из ближайших хуторов, Пугачёв решил на следующий день выступить к Яицкому городку (рис. 5).

Отряд в 60 человек с развернутыми знаменами 17 сентября двинулся в поход, собирая по пути людей, и при подходе к Яицкому городку в нем уже насчитывалось около 200 человек (рис. 6). После взятия этого пункта войско направилось в Илецкий городок, и на следующий день (20 сентября) Пугачёв беспрепятственно въехал в него, приняв весь илецкий казачий полк в свое войско. Взятие других крепостей Яицкой линии проходило по похожему сценарию. Везде казаки добровольно переходили к Пугачёву. Лишь офицеры дрались до последнего, так как знали, что оставшихся в живых дворян ждет виселица (рис. 7).

После этого 5 октября 1773 года Пугачёв направился на Оренбург. При его приближении часть оренбургских казаков также влились в армию восставших. Но одновременно по приказу губернатора Рейнсдорпа незадолго до подхода восставших удалось укрепить валы крепости, расширить и углубить прилегавший к ним ров. Поэтому все атаки пугачевцев на Оренбург были успешно отбиты, и губернатор, воодушевленный этим, принял решение держать осаду до последнего. В итоге она продлилась до середины марта 1774 года, после чего восставшие, которым надоело бесполезное сидение, ушли отсюда вниз по Яику (рис. 8).

Хлеб-соль и колокольный звон

Во время осады Оренбурга по приказу Пугачева в разные концы отправлялись команды, чтобы охватить восстанием как можно большую территорию. В числе прочих в начале декабря 1773 года такой отряд под руководством атамана Ивана Арапова был отправлен и к Самаре. Уже 8 декабря об этом стало известно военному коменданту города капитану Ивану Балахонцеву, который немедленно направил рапорт астраханскому губернатору с просьбой прислать хотя бы «легкие полевые команды для защиты города от бунтовщиков». Из Астрахани на этот счет никакого ответа получено не было, а вот казанский губернатор фон Брант сообщил, что в Самару направляется 25 солдат нижегородского батальона, «ибо к сохранению заволжской стороны всегда я первым предметом полагал Самару усилить» (рис. 9).

Со своей стороны Балахонцев 12 декабря отдал распоряжение самарскому градоначальнику направить в его распоряжение 50 пеших и 10 конных людей из купцов и ремесленников с оружием для защиты города от пугачевцев. Однако ни одного человека комендант в итоге так и не получил, а глава города сослался на отсутствие «пригодных для того людей, а прочих силой заставить идти на брань никак не можно». А тем временем гонец доставил на имя Балахонцева срочное донесение, из которого следовало, что немалое по числу войско Арапова уже заняло Бугурусланскую слободу, и сейчас конным маршем движется на Самару.

Согласно отчету, гарнизон Самары в середине декабря 1773 года состоял из «60 увечных, престарелых, малолетних и бесконных казаков». В распоряжении коменданта также было 16 чугунных пушек (рис. 10) на ветхих лафетах, но при них «не стояло ни одного канонира». Таким образом, самарская артиллерия в деле отражения атак неприятеля оказывалась совершенно бесполезной в связи с отсутствием людей, умевших правильно с нею обращаться. Считается, что именно это обстоятельство в дальнейшем и предопределило всю судьбу немногочисленного и плохо обученного самарского гарнизона, а также и коменданта города.

Донесение о появлении пугачевцев всего лишь в 30 верстах от Самары Балахонцев получил днем 23 декабря. По сведениям лазутчиков, в передовом отряде насчитывалось не менее 500 хорошо вооруженных казаков с пушками (рис. 11). Силы оказывались явно неравны, и потому комендант, наскоро обследовав состояние вверенного ему гарнизона, отдал приказ об отступлении его из города. Утром 24 декабря вся дворянская рота, большинство солдат и сам Балахонцев ушли из Самары, захватив с собой городскую казну и весь порох, «дабы оставляемыми пушками не смогли воспользоваться бунтовщики». А на следующий день торжествующие самарские обыватели встретили входившее в город войско Арапова хлебом-солью и колокольным звоном. Об этом сам атаман в своем рапорте писал Пугачеву так:

«Сего декабря 25 числа со всею вверенною мною командою я под город Самару подошел, из коего города все жители, вышед мне навстречу, со всем освященным собором, со святыми образами, с молением встретили, и без всякого бою и пролития крови его императорскому величеству покорились… Близ же города Самары окольные селы и деревни жители все в подданство покорились его величества, от которых частыми розъездными меня уверяли, что еще неприятельской силы следуют в город Самару гусаров в числе шестисот человек, и при них орудия двенадцать пушек…»

Действительно, командующий срочно сформированной для противодействия пугачевцам армией генерал-аншеф Александр Бибиков (рис. 12), получив донесение о бесславной сдаче капитаном Балахонцевым Самары, немедленно направил сюда со стороны Сызрани конный полк с приданной ему артиллерией под командованием майора Карла Муфеля.

Уже 28 декабря полк прибыл в село Рождествено, о чем тут же стало известно пугачевцам. Сражение между правительственными войсками и восставшими произошло 29 декабря на волжском льду напротив нашего города, о чем Муфель в своем донесении на имя Бибикова писал следующее: «…узрев меня из городу, били везде набат, и встречен был их волнующейся толпой конницы, от города в версте, на самой реке Волге. Сперва напали на команды моей левый фланг, который закрывали казаки… Я воспрепятствовал их стремлению отряжением некоторого количества драгун к подкреплению казаков… чем понудил их ретироваться к городу… Но злодеи, допустив меня поближе, открыли действие пушечной стрельбы из привезенных ими в Самару орудий… Хотя оны и сильно сопротивлялись, однако помощью Божией и оружием его императорского величества были разбиты… Захвачено из той злодейской сволочи разного звания 200 человек, и те все пушки с немалым количеством пушечных ядер и картечи».

В течение всего дня 30 декабря в Самаре происходила, как бы сейчас сказали, тотальная зачистка города. Правительственные войска выявляли непосредственных участников беспорядков, а также сочувствующих. К утру 31 декабря сопротивление восставших было полностью подавлено. Остатки отряда Арапова, преследуемые драгунами, отступили к пригороду Алексеевка, где были добиты окончательно. Оставшиеся в живых пугачевцы по приказу Муфеля были жестоко пороты плетьми на городской площади, от чего многие тут же и скончались (рис. 13). Тех же, кто выдержал истязания, заковали в кандалы и отправили на дознание в Симбирск.

Комендант, отданный в солдаты

Дальнейшая история пугачевского бунта нам хорошо известна еще со школьной скамьи (рис. 14). Потерпев неудачу в осаде Оренбурга, войско самозванца в течение лета 1974 года смогло захватить Казань и Пензу, после чего Пугачев намеревался совершить поход на Москву. Однако от этого его отговорили ближайшие сподвижники, после чего крестьянская армия под руководством своего атамана направилась на Дон и Кубань. Конечно же, пугачевские отряды повсюду преследовались и уничтожались правительственными войсками (рис. 15), и при этом в подавлении крестьянского восстания и последующем аресте атамана участвовал также и легендарный российский полководец Александр Суворов (рис. 16). Этот широко известный исторический факт в советское время всемерно замалчивался официальной пропагандой, поскольку считалось, что он ложится темным пятном на биографию Суворова.

А развязка в крестьянской войне произошла 25 августа 1774 года в районе села Черный Яр, что неподалеку от Астрахани. Здесь Пугачёв неожиданно для себя был пленен группой своих же приближенных казаков (рис. 17), который вскоре выдали его правительственным войскам в обмен на обещание об их собственном помиловании. В тесной клетке предводителя восстания привезли в Симбирск (рис. 18), где проходило дознание, а затем доставили в Москву (рис. 19). Здесь он был казнен четвертованием 10 (21) января 1775 года (рис. 20). Не менее жестокой были и расправы с его многочисленными сподвижниками (рис. 21).

А еще в мае 1775 года состоялось заседание Казанского военного суда по делу бывшего коменданта Самары капитана Балахонцева, который по причине позорного бегства из города был обвинен в государственной измене, трусости и утрате казенного имущества. Первоначально ему вынесли смертный приговор, который, правда, вскоре был заменен «отдачей в солдаты, с правом дальнейшей выслуги и возвращения звания». Однако, по сохранившимся сведениям, до конца выслуги Балахонцев не дожил и уже скончался через несколько лет после приговора.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Список литературы

Анекдоты о бунтовщике и самозванце Емельке Пугачёве. М.: тип. Ф. Любия, 1809. — 80 с.

Артамонова Л.М., Смирнов Ю.Н. 1996. Самарский край в XVIII веке. - В кн. «Самарская область (география и история, экономика и культура)». Самара, :184-197.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2007. Самарская губерния – край родной. Т. I. Самара, Самарское книжное изд-во, 416 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2008. Самарская губерния – край родной. Т. II. Самара, изд-во «Книга», - 304 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В. 2011. Следы язычества в позднем российском христианстве. – В сб. «Истоки и развитие экологической культуры, этики эстетики». Самара, изд-во «АсГард», стр. 394-415.

Ерофеев В.В., Галактионов В.М. 2013. Слово о Волге и волжанах. Самара. Изд-во Ас Гард. 396 стр.

Есенин C.А. Пугачёв (поэма), 1921.

Земля самарская. Очерки истории Самарского края с древнейших времен до победы Великой Октябрьской социалистической революции. Под ред. П.С. Кабытова и Л.В. Храмкова. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1990. :1-320.

Классика самарского краеведения. Антология. Под ред. П.С. Кабытова, Э.Л. Дубмана. Самара, изд-во «Самарский университет». 2002. :1-278.

Легенды и были Жигулей. Издание 3-е, перераб. и доп. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1979. :1-520.

Матвеева Г.И., Медведев Е.И., Налитова Г.И., Храмков А.В. 1984. Край самарский. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Наш край. Самарская губерния – Куйбышевская область. Хрестоматия для преподавателей истории СССР и учащихся старших классов средней школы. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1966. :1-440.

Наякшин К.Я. 1962. Очерки истории Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-622.

Песни и сказания о Разине и Пугачёве / Под ред. А.Н. Лозановой. Москва-Ленинград: Academia, 1935. 424 с.

Восстание Емельяна Пугачёва. Сборник документов / Под ред. проф. М. Мартынова. М.: Соцэкгиз, 1935. 216 с.

Мамин-Сибиряк Д.Н. Охонины брови. М.: Художественная литература, 1956. 104 с.

Пушкин А.С.. История Пугачёва, 1834 г. // Пушкин А. С. Собр. соч. в 10 т.т. Л.: Изд-во «Наука», Ленингр. отд., 1978.

Пушкин А.С. Капитанская дочка, 1836.

Пугачёвщина (сборник документов). М.: Госиздат, 1926—1931. Том 1. Из архива Пугачёва. Документы, указы, переписка. М.—Л.: Госиздат, 1926. Том 2. Из следственных материалов и официальной переписки. М.—Л.: Госиздат, 1929. Том 3. Из архива Пугачёва. М.—Л.: Соцэкгиз, 1931.

Храмков Л.В. 2003. Введение в самарское краеведение. Учебное пособие. Самара, изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 1988. Край самарский. Учебное пособие. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-128.

Шишков В.Я. Емельян Пугачёв (роман), 1938—1945.

Просмотров: 9808